Может ли абхазский политик не быть пророссийским?

Надо ли говорить о том, что визит в Россию в прошлый четверг президента Абхазии Рауля Хаджимба и переговоры его в Ново-Огарево с российским президентом Владимиром Путиным все последующие дни являлись одной из центральных тем для обсуждения в абхазском обществе!

Понятно, что уровень откровенности и критичности на интернет-форумах и в частных разговорах был много выше, чем в официальных откликах в СМИ. (Чего, разумеется, не скажешь об их компетентности.) Как ехидно заметил, комментируя информацию в РИА-Новости «Путин: взаимодействие России и Абхазии развивается», один из форумчан, «В тексте статьи слово «спад» встречается четыре раза – так оно развивается, это взаимодействие, или нет?» Должен, впрочем, заметить, что взаимодействие относится к самым разным сферам деятельности, слово же «спад» касалось экономических показателей, что в условиях переживаемого кризиса и падения курса рубля было вполне предсказуемо. Как сказано в информации, «Торговый оборот между Россией и Абхазией по итогам 2015 года снизился на 16,1% и составил 215,3 миллиона долларов. Россия поставляет в Абхазию минеральные продукты, продовольственные товары, продукцию химической промышленности и металлы. Абхазия экспортирует исключительно продовольствие».

Думается, как это обычно бывает, детали того, что обсуждал Хаджимба с Путиным, а затем и с его помощником Сурковым и министром энергетики РФ Новаком, и договоренности, к которым они пришли, будут выявляться позднее, постепенно.

А во мне все эти разговоры вокруг визита Хаджимба в Москву пробудили воспоминания о ведущихся уже много лет рассуждениях некоторых политологов и журналистов на странную тему: кто в современной Абхазии пророссийские политики, а кто нет. «Странную», поскольку это, на мой взгляд, истина, совершенно не требующая доказательств, – то, что в современной Абхазии просто по определению не может быть политиков, имеющих не российскую ориентацию. И дело не в каком-то их патологическом единомыслии (слава Богу, разномыслия в других сферах у них хватает), а таков нынче и в обозримом будущем геополитический расклад: лишь Россия и ряд ее сателлитов активно поддерживают право народов Абхазии и Южной Осетии на самоопределение, руководства же других стран, исходя из все того же расклада, поддерживают территориальную целостность Грузии. Так что для руководителей Абхазии и всего абхазского общества тут, собственно, не остается выбора.

Кстати, вспоминается такой забавный эпизод. Когда в конце 90-х годов в Абхазии формировалась политическая оппозиция, один провластный журналист заявил (не от большого, конечно, ума), что природа оппозиции такова – она всегда утверждает обратное тому, что говорит власть, следовательно, коль власть выступает за независимость от Грузии, то оппозиция, следовательно, должна быть… за возвращение Абхазии в ее состав. Этот силлогизм вызвал множество возмущенных и насмешливых комментариев тогдашней абхазской оппозиции. Ведь в Абхазии свои очень немногочисленные «димы санакоевы», то есть прогрузинские коллаборационисты, «кончились» с окончанием войны 1992-1993 годов, и политиков с ориентацией на Тбилиси в независимой Абхазии не могло быть потому, что… не могло быть.

Точно так же здесь, повторюсь, не могло быть политиков без ориентации на Россию, особенно после прихода к власти Путина. Вот почему у меня всегда вызывали недоумение и раздражение рассуждения иных российских «икспердов» в конце нулевых – начале десятых годов о лидере абхазских оппозиционеров Рауле Хаджимба как об «антироссийском политике». Для тех, конечно, кто был в теме, особенно помнящих, как агитировали за Хаджимба 30.09.2004 на Республиканском стадионе в Сухуме известные российские политики и артисты, все это выглядело смешно. А ларчик, поясню для «икспердов», открывался просто: у оппозиции обычно всегда «развязаны языки» для отстаивания того, что требует население страны, властям же приходится лавировать между этими требованиями и реалиями, в частности, вести переговоры с внешними силами, от чего оппозиция освобождена. Вот в указанный период, когда после признания Абхазии Россией начали заключаться отраслевые соглашения, тогдашние оппозиционеры – хаджимбисты – критиковали тогдашнюю власть – багапшистов, выражая опасения, что соглашения несут угрозу суверенитету республики. А когда они поменялись местами и осенью 2014-го в Абхазии бурно обсуждался проект нового договора с Россией, уже новые оппозиционеры, за полгода до этого бывшие во власти, атаковали действующую власть – хаджимбистов – за готовность пожертвовать суверенитетом республики ради своих кресел.

Прикольно вместе с тем то, что в первой половине 2008-го, до августовской войны и признания Россией независимости Южной Осетии и Абхазии, часть тогдашних оппозиционеров (хаджимбистов) не раз делала заявления, в которых критиковала так называемую многовекторную внешнюю политику Багапша, особенно после его встречи с главой МИДа ФРГ Штайнмайером, и тогдашнего министра иностранных дел Сергея Шамба. МИДу России в июле 2008-го даже пришлось выступить с заявлением о поддержке внешней политики Абхазии, в котором между строк читалось осуждение абхазских оппозиционеров за неуместную демонстрацию своей пророссийскости.

Так что в упомянутых мной рассуждениях журналиста в конце 90-х был, конечно, резон: оппозиция на то и оппозиция, чтобы, как правило, критиковать любое решение власти; если власть свернет налево, она будет кричать, что надо было свернуть направо, и наоборот. Другое дело, что не надо абсолютизировать, как он сделал, это правило; есть, скажем, вещи, которые однозначно воспринимаются обществом как предательство родины.

Никакой политик в современной Абхазии не может, повторюсь, придерживаться не российской, а какой-то иной внешней ориентации, другое дело, что кто-то способен в отношениях со стратегическим партнером отстаивать интересы своей стороны более твердо, а кто-то – менее. А еще не надо забывать про истину, что все течет, все изменяется. Например, тот же Сергей Шамба, который восемь лет назад критиковался тогдашней оппозицией как сторонник многовекторной внешней политики (а под этим подразумевалась недостаточная верность Москве) ныне воспринимается в обществе как самый активный проводник российских интересов. В частности, за приверженность идее продажи жилья иностранцам. Кроме того, если после 26.08.2008 абхазская оппозиция обычно критиковала власть за излишнюю уступчивость Москве, то в последнее время власть и оппозиция будто соревнуются в своих заявлениях в большей верности ее интересам. Многие наблюдатели связывают это с фактором Суркова.

Несколько недель назад меня удивил текст одной коллеги-журналистки, в котором она противопоставила всем остальным семи политическим партиям в Абхазии, имеющим «четко выраженную пророссийскую направленность», только две. Ну, о-очень субъективно! На самом деле, все, конечно, гораздо сложней – учитывая и постоянно меняющийся абхазский политический ландшафт, и тактические соображения отдельных политиков, и вообще все сказанное мной выше.