Просто Мечта

Бескомпромиссность времени выпало проиллюстрировать собой именно «Грузинской мечте», это не так уж и смешно. Доказательство от противного порой самое эффективное доказательство.

В истории про «Рустави 2», впрочем, будто все от противного. Казалось бы, власти, устроенной, как «Мечта», вообще бы забыть о ее бурном прошлом и, тем более, настоящем. Казалось бы, не ее это дело – устраивать революционную ситуацию, в которой любой виток интриги – праздник демонстрации всех особенностей ее политического профессионализма.

Казалось бы, «Грузинская мечта» органично вжилась в образ третьего типа постсоветской власти. В отличие от редкой и быстро исчезающей реформаторской разновидности и традиционного для нашей бескрайней серой зоны суверенно-демократического капитализма, власть «мечты» претендовала на нечто срединное. Необходимости в реформах уже не было, но то, что уже реформировалось, вроде надежно страховало Грузию от возвращения в интернациональный постсоветский стиль.

Оказывается, ничего третьего по-прежнему не дано. Даже если власть кажется вегетарианской и постреформаторской в не самом скверном смысле этого слова. Видов на срединный путь у нее не больше, чем устоять на колесах у велосипедиста, бросившего крутить педали.

Справедливости ради надо признать, что грузинский приоритет в этом давнем открытии принадлежит не Иванишвили, а его предшественникам. Они ведь тоже однажды бросили реформы, и все сразу изменилось. То, что вчера оптимистам и сторонникам приходилось считать фатальной ценой за все хорошее, в одночасье стало самоцелью и сутью. Вдохновенно и злорадно понятой любителями духовных скреп, в очередной раз доказавшими миру что реформы – выдумка, причем опасная. По крайней мере у тех, кто обязан быть такими, как мы.

Даже если кровожадную бессмысленность, троллинг прессы и тюремный садизм считать платой за реформы (а что оставалось делать) или, на худой конец, признаком некоторой недореформированности, после прекращения самих реформ они обрели родную для наших широт самоценность. А если смириться с тем, что за шаг вперед надо платить шагом, а то и двумя назад, вопрос обретает некоторую академичность: а какое соотношение следует считать терпимым вообще?

Те, кто освобождает не только от реформ, но и от самой постановки такого вопроса, получают фору, после которой либо строят что-нибудь привычное корпоративно-олигархическое, либо не строят ничего, что и полагают за шанс стать той самой третьей разновидностью. Внешняя незлобивость – как анонс намерения дожить до конца без революций, потому что из всех властей, с которыми приходится иметь дело, наш народ наиболее снисходителен к тем, кто не делает ничего вообще.

Но если бы хотя бы это недеяние выглядело осознанным и потому хоть в какой-то мере профессиональным выбором. Нет, то, что у кого-то философия, у «Мечты» оказалось времяпрепровождением. Велосипед даже не упал, он просто бесследно укатился, и, естественно, что из всех политических умений призванными оказались те, которые привычны. Проще всего сослаться на Талейрана, который будто из сюжета с «Рустави 2» вывел свою великую максиму про ошибку, которая хуже преступления. Нет, не ошибка. Можно назвать ошибкой, скажем, склонность к веснушкам у рыжего человека? Что делает человек, ударивший ногу? Правильно, хромает. Что делает власть, у которой никогда не было велосипеда и которая догадалась, что это перестает быть тайной для всех вокруг? Дело, конечно, не только в выборах, выборы – последняя капля и формальная точка конденсации всех приобретенных рефлексов.

А чем еще, как не рефлексами, остается жить власти, которая не имеет никаких амбиций? Эта власть честна в своих проговорках. Она действительно считает, что народ имеет полное право опробовать на прежней власти то, что при нынешней ему снова показали, теперь, правда, в интернете, не по телевизору. Но раз народ гуманен, то и власть некровожадна. И это так. Просто теперь исторический выбор между прошлым и настоящим в проекции туманного будущего звучит так: вы за тех, кто насилует, или за тех, кто это насилие из раза в раз смакует?

И даже никакого развития по спирали – новый виток зациклился в старый. Это только кажется, что для учреждения революционной ситуации на пустом месте требуется особый дар или стечение обстоятельств. Все возвращается в одном привычном продуктовом наборе. Дешевый компромат. Сравнительно честный отъем прессы, дальше, если потребуется, репрессии, к которым эта власть честно не испытывает никакого вкуса. Но что делать – все родное вырастает из простого ничего. Из недеяния. Ни людоедства, ни даже хоть какой маниловщины. Просто Мечта.