Почему грузины не верят в профсоюзы ("Open Democracy", Великобритания)

После крушения советского строя Грузия длительное время не могла оправиться от экономического шока. Сначала, пока страна приходила в себя после гражданской войны и межэтнических столкновений, на права наемных рабочих никто не обращал внимания. Затем права рабочих попросту игнорировались ради стремительного роста по намеченному президентом Саакашвили сингапурскому пути.

Тбилисский центральный рынок в народе называют «Дезертирским» еще со времен Гражданской войны в России, когда Грузия, благодаря присутствию английских войск, на несколько лет стала независимой. На этом рынке сбежавшие из армии солдаты продавали свою нехитрую поклажу. Согласно мемуарам тех лет, на лотках можно было найти униформу всех родов войск, принимавших участие в конфликте, а также награбленное во время тех неспокойных лет имущество.

Сегодня в сторону рынка с железнодорожного вокзала, почти все этажи которого отданы под торговый центр, тянутся бесконечные ряды уличных продавцов. Они стоят под нехитрым навесом из пластиковых тентов, связанных друг с другом бельевыми веревками и скотчем. Все ближайшие переходы также отданы под торговлю, так что спешащие на электричку пешеходы предпочитают лавировать между автомобилями.

Основной товар — кожаные куртки, косметика, женский текстиль, детские игрушки. Нередко это секонд-хенд из Евросоюза, отдающий соответствующим запахом. Под знойным солнцем он смешивается с ароматом начинающих прокисать фруктов и приготовленных прямо здесь в печи лавашей. Продавцами в основном работают женщины за сорок-пятьдесят. Среди них немало тех, кто в начале 1990-х гг. жил в приморских Сухуми и Гагре, до сих пор оставшихся в руинах после грузино-абхазского конфликта. Вплоть до 2008 года многие из беженцев жили прямо в помещениях вокзала, который не успели доделать до развала Советского Союза.

Недалеко от входа в рынок, понурив головы, стоят группы мужчин средних лет, в помятой одежде, на которых, как в фильмах про американских рабовладельцев, показывают пальцем наниматели. «В районах работы нет, предприятий не осталось, только купи-продай, а кому продавать-то? Вот все и стекаются в Тбилиси. Люди как думают? Лучше на бирже труда у рынка постою, чем в поле потеть, — ругаясь, рассказывает 35-летний Георгий Ш., монтирующий немецкую медицинскую технику в столичных больницах. — А сюда доедут и побираются с подработки на подработку. Большая беда, что еще не все своих женщин отпускают работать — в сельской местности это считается зазорным».

Мужчины, живущие в основном на окраине Тбилиси, переехали из дальних районов республики. В большинстве своем они разойдутся вечером по домам, зря простояв весь день на солнце. В лучшем случае им подвернется однодневная работа разнорабочего: грузчики на рынке, уборщики, чистящие прилавки после закрытия.

Повезет если позовут на стройку новых объектов на месте дореволюционной постройки, которую нужно демонтировать, а ценный металлом из нее можно будет сдать. Кому повезло и умеет водить — идут в таксисты, чей доход сегодня не облагается налогом. До отмены лицензии на такси в Грузии числилось 15 тыс водителей.

Особенности грузинской безработицы

«По критериям Международной организации труда в стране низкий уровень безработицы — лишь 12%, но это смотря по каким критериям измерять. Нет оценки скрытой безработицы, оценки по схождению отрасли занятности, оценки квалификации работников, — рассказывает специалист по статистике Нодар Капанадзе. — У нас любят сравнивать с другими странами: вот по этим параметрам у нас треть трудоспособных можно назвать безработными. Главная проблема занятности — структура занятости, у нас более 50% работают самостоятельно».

За плечами Нодара опыт работы главой отдела Национальной статистической службы, а также анализ бедности и неравенства по республике для Международного фонда сельскохозяйственного развития, ЮНИСЕФ и Программы развития ООН.

Кроме того, Нодар консультировал Мировой банк по ситуации в Таджикистане, помогал Европейскому банку реконструкции и развития в Монголии. «Из своего опыта уверенно скажу, что эксперты международных организаций не очень понимают локальные нюансы рынка труда, — уверенно говорит аналитик за чашкой кофе.

По мнению эксперта, проблема в том, что структура занятости с 1996 года сильно не меняется, и реальный сектор экономики находится на том же уровне, что и прежде.

Он отмечает, что в стране вовсю идет процесс урбанизации, а в селе не прокормиться. Однако, «несмотря на две политические революции, ничего не изменилось — ни у одного из правительств нет стратегии развития».

По вопросам безработицы рекомендуют обратиться в управление бизнес-омбудсмена, созданное в начале 2011 года для разработки нового Налогового кодекса. По мысли авторов инициативы, омбудсмен должен лоббировать создание более комфортных условий для бизнеса, включая принятие новых законов. Свои задачи ведомство формулирует так: защита прав налогоплательщиков, работа с жалобами на государственные органы предпринимателей, надзор за взаимодействием чиновников и бизнеса.

Тем не менее, комментарий чиновников оказалось получить проблематично, несмотря на то, что у каждого ведомства есть страничка в Facebook. За почти два месяца переговоров «из-за напряженного графика работы» в управлении не нашли возможности ответить на наши вопросы. Однако в переписке отметили, что с 2013 года введены значительные изменения в Трудовой кодекс: договор уже нельзя заключить устно, а испытательный срок не может длиться более полугода.

«При президентстве Саакашвили власть дала карт-бланш нанимателям в отношении прав наемных работников: роль профсоюзов свели к ритуальным шествиям и распределению редких путевок, уволить стало еще легче, социальный налог упразднили — это была действительно неолиберальная политика», — рассказывает Иосиф Арчвадзе, профессор экономики Тбилисского университета им. Ивана Джавахишвили.

Взаимная помощь

На станции метро «Садгурис моедани» коренастый мужчина напротив пешеходного перехода на другую линию поет национальные песни, перекрикивая свои мощным голосом шум прибывающих и отходящих поездов. Невольно увлекшись его пением, публика, ждущая поезда, поворачивает голову в сторону музыканта.

В отличие от мужчины, ссутуленной пенсионерке почти никто не подает. По-европейски одетые молодые девушки стараются отвести взгляд и утыкаются в свои смартфоны. «Здесь давно поняли, что рассчитывать на помощь государства не стоит и лучше развивать собственный социальный капитал, который базируется на широкой сети родственников и знакомых, — рассказывает Арчвадзе. — В стране превалируют внутрисемейные отношения, когда старшие помогали младшим. Вот почему большая часть пенсионеров живет со своей родней. Они не живут за счет пенсии, которая в среднем 100 лари (около 3 тыс руб). Ведь, согласно опросам, они тратят в два раза больше, чем сами вносят в семейную копилку».

В застольных разговорах грузины жалуются, что республиканский бюджет не может нести большие социальные расходы — в стране крайне низкий уровень налогового бремени, сравнимый с Катаром и Гонконгом. Именно поэтому люди стараются сами заняться благополучием своих близких.

«Горизонтальные связи помогают, чтобы не дойти до дна — это эффективные меры против нищеты, но не для преодоления структурной бедности. К примеру, на свадьбу обычно приглашают 100 человек, иногда 250-300. Люди вынуждены брать кредит. Моя сестра сейчас готовит сыну свадьбу, но просто все пришедшие друзья, родственники и соседи скинут деньги, — рассказывает Нодар Капанадзе. — В 1980-х такие горизонтальные связи помогали еще больше, уровень неравенства был не таким высоким, как сейчас, и все имели средства для помощи родственникам. Для грузин цеховая принадлежность — не самое важное».

По мнению Копанадзе, профессиональные связи для грузин стоят далеко не на первом месте. В приоритете — родня, потом — друзья. По его словам, такая иерархия связей помогла в 1990-х спасти людей от голодной смерти, но в изменившихся социально-экономических условиях эти связи мешают двигаться вперед.

«Люди не ищут в случае развития своих проектов кого-то не из своего окружения — на чужие кандидатуры смотрят с большим подозрением. При этом все утверждают, что существует проблема квалифицированных кадров — да просто все ищут среди своих, — сетует Капанадзе. — Но дефицит кадров действительно есть — в первую очередь, потеря квалификации теми, кто имел ее в 1990-х. После развала советской системы без работы осталось множество высококвалифицированных кадров, которые последние 20 лет продают зелень, пытаясь выжить, и потому уже утратили свои навыки».

Утечка кадров

Проспект Руставели — центральная улица города, где расположено старое здание парламента, Академия наук, Национальный музей и множество театров. Здесь брали штурмом бункер президента Звида Гамсахурдия, бывшего в советское время диссидентом; здесь же проходили все крупные демонстрации, приведшие к смене президента Эдуарда Шевардадзе, прежде главы МИД СССР.

Спустя годы, на этом проспекте начинались протесты против бывшего президента Саакашвили, ныне советника президента Украины.

Сегодня на главной пешеходной магистрали множество витрин покрыто пылью, скотчем приклеены объявления о продаже недвижимости, а рядом — люди предпенсионного возраста продают нехитрую утварь: церковные свечки, сухофрукты, семечки, мелочевку для дома.

Каждые 50 метров просят милостыню, еще активнее — на подступах к метро: сидящие на мостовой безногие инвалиды просят денег, а дети отцепляются от штанины только в обмен на несколько лари.

«Согласно официальным данным, крайне высокий уровень безработицы среди молодежи — под 30%. У молодых мало квалификации, а они, даже не имея опыта, не соглашаются на любую малооплачиваемую и непрестижную работу. Поэтому живут с родителями иногда вплоть до 30 лет, — утверждает Капанадзе. — У старшего поколения уровень безработицы ниже — они уже нашли свою работу и не спешат ее сменить, это, по сути, у них последняя остановка перед уходом на пенсию».

В советской экономической системе Грузия была главным поставщиком экзотических фруктовых культур. «В 1991 году начались тектонические сдвиги совокупного рынка спроса и предложения: мы лишились российского рынка, на который грузины были ориентированы все эти годы. На этот рынок зашли Турция, Греция, следовательно, надобность в грузинских продуктах была сведена к минимуму, — рассказывает профессор Арчвадзе. — К примеру, в 1980-ые гг. Грузия поставляла 125-130 тонн чая в год, сегодня — 10-12. Соответственно, все люди, занятые в его производстве, лишились работы. Когда Шеварнадзе приехал в Тбилиси, здесь бушевала гражданская война. Приходилось по всему городу ходить, чтобы найти бензин — это один показательный пример. В итоге, при Шеварнадзе был поднят уровень пенсионного возраста на пять лет, до 65».

Это привело к утечке мозгов и рабочих рук, говорит Нодар Кападазе. Основным потребителем грузинской продукции была и остается Россия, несмотря на проблемы с визовым режимом. Здесь от 800 до 1 млн выходцев из Грузии, следом идут ФРГ, Греция и США. Объем рынка переводов денег из этих стран составляет 1.5 млрд в год. Интересно, что кризис в Греции на четверть сократил трансферы из страны — многие сразу вспомнили, как российский дефолт 1998 года аналогично ударил по Грузии.

Сезон работы

«В Грузию приезжают русские, индусы, украинцы, азербайджанцы, армяне — у них своего моря нет, вот и лежат на одном берегу с азербайджанцами, с которыми у них из-за Карабаха ненависть страшная, — рассказывает геополитические особенности туристического бизнеса в Аджарии Ираклий, водитель восьмиместного мини-вэна. — Ну, и турки, конечно. Они скупили половину Аджарии, возят трейлерами шмотки, отдыхают семьями. А как отдохнут, то детей-жену домой отправят и отдыхают сами. Ну, там казино в Батуми, рестораны и девочки, которые, в основном, из Узбекистана».

Батуми, столица Аджарии, стал курортным городом недавно. До потери контроля официальным Тбилиси большинство жителей и гостей Грузии предпочитали отдыхать в Абхазии.

Батуми оставался все эти годы портовым городом, морскими воротами Кавказа. При Саакашвили здесь разбили новый бульвар, вверх устремились небоскребы и гостиницы. Зимой город практически умирает, а летом его численность вырастает в несколько раз за счет туристов. Казино, для которых корпоративный налог составляет лишь 15%, являются главными маяками для привлечения туристов.

«Арабы сразу берут отели типа "Хилтон", "Рэдисон", "Шератон", — продолжает Ираклий. — Если мужчины в одиночку, то сразу идут в казино, выпивают, могут и свинины поесть — мне за хлопоты только больше чаевых. Могут за ночь потратить до 10 тыс евро». После присоединения Крыма к России поток увеличился за счет украинцев, развитие нефтяного промысла привело к появлению одетых в хиджабы женщин из Иракского Курдистана.

«Практика сезонных рабочих распространена во всех туристических регионах страны: Батуми, Тушетия, Боржоми, Бакуриани. Это и строительство туристической инфраструктуры, и ее обслуживание — официанты, уборка, купи-продай. Это совсем не стабильный рынок труда — многое зависит от количества туристов, погоды. Занятость длится лишь пару месяцев: сезон на море закрывается уже в сентябре. За сезон можно заработать 5000 лари [около 140 тыс руб], но столько на весь следующий год до мая не хватит», — рассказывает о быте люмпенизированных жителей Грузии Капанадзе.

Лето — золотая пора для аджарцев и жителей соседних краев, работающих в туриндустрии. Тамара, заведующая детским садом, наоборот, уезжает из Батуми в Уреки, на лечебный курорт в 30 км от города. Она не хочет, чтобы родители детей увидели ее за «постыдной работой». В день она продает по 30 вареных кукурузин по 1 лари за штуку — варят их здесь же, в кустах, за заброшенным кафе у станции спасателей.

С утра десятки женщин из дальних горных районов, скинувшись на бензин для микроавтобуса, выходят на пляж. В руках у них внушительные пакеты воздушной кукурузы, лепешки с фасолью и надувные круги для детей. Еще есть сезонная работа в сельских районах на сборе винограда в Кахетии или сборе орехов в Менгрелии. В остальное время эти люди работают на своих участках.

«Это очень маленькие участки на уровне домохозяйства, работают они крайне неэффективно. Можно сказать, что это последняя остановка на пути к полной безработице по критериям Международной организации труда», — утверждает Нодар Капанадзе.

Издержки десоветизации

Почему же не возникает попыток изменить существующий порядок? Почему в Грузии не сложилось мощного профсоюзного движения, а ветер перемен — движение Occupy — прошел мимо?

«При Саакашвили существовала проблема, что любые социальные требования, любой социальный протест назывался левацким, сразу вспоминали КПСС, а ведь тогда активно шел процесс десоветизации страны, — размышляет Капанадзе. — Социальная повестка появляется только на выборах, но в большинстве случаев политики апеллировали к понятиям "справедливость", "обида" — вещам, которые трудно посчитать в цифрах. Человеку прощу решить свою проблему через неформальные связи, чем в рамках трудовых отношений».

Он утверждает, что существующие профсоюзные движения бездействуют, а активность со стороны профсоюза учителей никак не сказалась на условиях их работы. Квалифицированные рабочие, способные ощутить себя единым классом, работают только в Зестафони (переработка марганцевых руд) и Рустави (химический и металлургический заводы). В Зестафони в 2012 году рабочие пытались отстоять свои права, но сейчас там грузин заменили украинцами. В случае с Рустави, слишком близка столица, где оклады на порядок выше. При этом, согласно Международной федерации профсоюзов, в Грузии за год 40 человек погибает на работе, еще 70 получают производственные травмы — из них 30% являются работниками химической и металлургической промышленности.

Профессор Арчвадзе полагает, что одна из причин, по которой грузины не объединяются в защиту трудовых прав — финансовая. Произошла диверсификация источников денег, и сегодня зарплата перестала быть основным источником дохода. При СССР 75% дохода составлял оклад, сейчас, в лучшем случае, 40%. Остальной доход — от реализации прав собственности, финансовых операций и подсобного хозяйства. В каком-то смысле люди стали более независимы от зарплаты и начальства, утверждает эксперт.

«Социального протеста не будет — здесь работает ментальный фактор. Грузины считают зазорным говорить про это, — утверждает Арчвадзе. — Повторение ереванского «Электромайдана» невозможно: если стоимость электроэнергии поднимется, то люди подумают, что нужно в первую очередь самим найти деньги. Маловероятно, чтобы новый Сталин повторил забастовку [как в 1902 году в Батуми]. Для людей самое главное — это поддержка друг друга, а государство слишком далеко. Здесь очень популярна американская поговорка: «Лучше, когда правительство спит».