Родина там, где не ждали

Абхазия вряд ли может считаться популярным направлением миграции для беженцев из зоны конфликта в Сирии. Однако две страны оказались тесно связаны друг с другом историей.

Абхазия — не самый очевидный выбор для сирийских мигрантов. Эта маленькая кавказская республика, независимость которой в 2008 году признала Россия, а большинство стран мира считают грузинской территорией, стала прибежищем для нескольких сотен беженцев.

Выбор мигрантов в пользу Абхазии, а также готовность властей страны принять новых людей, вовсе не случайны — приезжающие в страну беженцы являются потомками мухаджиров (абхазов и черкесов), покинувших историческую территорию проживания (Северо-Западный Кавказ) в результате войны России на Кавказе в XIX в.

Хотя большинство из новоприбывших по факту являются беженцами, в самой Абхазии их называют «репатриантами». Это связано с тем, что сирийские беженцы, которых с начала конфликта прибыло более 500 человек, переехали в республику в рамках государственной программы по репатриации, которая действует в Абхазии с 1993 года.

Стремясь к балансу

Абхазы в Сирии появились после Шестидневной войны 1967 года, которую Израиль вел против коалиции арабских государств (Египта, Сирии, Иордании, Ирака и Алжира). Именно тогда абхазы и черкесы, проживавшие в крупном населённом пункте Гасания (ныне территория Израиля) покинули Голанские высоты и переехали в Дамаск и его окрестности.

На сегодняшний день точных данных о численности абхазов и абазин в Сирии нет. Принято считать, что членами черкесской общины в Дамаске до конфликта в Сирии были около 1500 абхазов и абазин, которые жили в разных районах Дамаска, вместе с более многочисленной диаспорой — адыгами и черкесами (50-70 тыс чел). По словам моего собеседника, имя которого я не называю из соображений безопасности, сегодня в Сирии продолжают оставаться несколько сотен этнических абхазов.
После обострения кризиса в Сирии в 2012 году, абхазские власти при помощи черкесских диаспор и российского Министерства иностранных дел создали коридор для сирийских мухаджиров. По данным МИД Абхазии, самый большой поток сирийцев пришёлся на 2012 год, когда в Абхазию из Сирии приехали 186 человек. В результате главным органом, ответственным за прием и размещение мигрантов, стал Государственный комитет по репатриации.

Случайности в этом нет. Главной целью Госкомитета по репатриации является изменение демографического баланса в Абхазии в пользу титульного этноса — абхазов, которые в силу увеличивающегося присутствия армянской общины в республике могут оказаться в меньшинстве. Хотя согласно данным переписи населения Абхазии за 2011 год численность армянской общины составляет 41 тыс против 122 тыс абхазов, по неофициальным данным численность армян практически сравнялась с абхазским населением республики.

В полномочия Госкомитета по репатриации также входит оказание репатриантам финансовой помощи, предоставление жилья, оформление гражданства Республики Абхазия. По этой программе до 7 тыс абхазов и абазин из Турции, Иордании и других стран уже получили абхазское гражданство. Только в 2013 году на мигрантов из Сирии было направлено более 40 млн рублей из абхазского бюджета. Огромная, по местным меркам, сумма.

Однако, несмотря на предпринимаемые меры по возвращению соотечественников, с одной стороны, и привлекательность Абхазии для черкесско-абхазской диаспоры, с другой, республика так и не стала домом для сирийских абхазов и черкесов. По данным Госкомитета по репатриации, из Сирии в Абхазию переселились 520 человек. Среди них 180 — этнические абхазцы, остальные — черкесы. Однако республику в качестве места постоянного проживания выбрали только 390 человек, остальные вернулись в Сирию или переселились в другие страны. Многие из тех, что остались, также не связывают свое будущее с Абхазией. Этому есть ряд объяснений.

В Абхазию из Сирии переселились 520 человек. Среди них 180 — этнические абхазцы, остальные — черкесы.

Самая главная — языковой барьер, который снижает шансы репатриантов на получение работы. Для арабо и тюркоязычных абхазов национальный язык республики стал настоящей проблемой, в особенности для людей среднего возраста. По данным социологического опроса, проведённого в 2015 году Центром социологических исследований при президенте страны, среди 1000 опрошенных за рубежом абхазов, лишь 77 человек ответили, что говорят на абхазском языке.

О знании беженцами русского языка также говорить не приходится. В действительности, многие репатрианты, которые переселяются в Абхазию как абазины, знают черкесский язык потому, что они живут среди адыгов (кабардинцев), чей язык более распространён среди общин Ближнего Востока.

«Я купил себе билет и поехал в Краснодар»

Другим негативным фактором для сирийских абхазов является религия. В большинстве своем беженцы из Сирии — мусульмане-сунниты, а абхазы в Абхазии — православные христиане. По этой причине многие сирийские черкесы переехали на Северный Кавказ, который им показался более комфортным в плане культуры и религиозных традиций.

Семья Наурыз Абас, который много лет назад сам переехал из мирной Сирии в Краснодар, оставив в Сирии свою семью — яркий тому пример.

«Я был военным, мой отец также всю жизнь служил в сирийской армии. Когда появилась возможность в 1999 году, я купил себе билет и поехал в Краснодар, — говорит Наурыз. — Мои предки — черкесы, родом из тех мест, где сейчас находится город Туапсе. После Кавказской войны XIX века они переехали в Константинополь, а затем оказались на территории пригорода Дамаска, тогда его еще не было — так же, как и самой Сирии».

Репатриат Хаджи Бек (псевдоним) рассказывает свою историю в МИД Абхазии. Фотография: YouTube. В Абхазии Наурыз работает строителем. Этнически себя он считает черкесом. Его предки говорили на шапсугском диалекте, что ближе к абхазскому языку, чем кабардино-черкесскому. Однако сам Наурыз говорит на кабардинском, так как он вырос в селе, где жила кабардинская община.

«Когда началась война в Сирии, моя семья — супруга и двое дочерей 12 и 14 лет — оказались в опасности, — продолжает свой рассказа Наурыз. — В 2013 году мне удалось их вывезти в Абхазию. Там они жили в абхазской семье, а я работал в Нальчике, на стройках. Так продолжалось несколько месяцев, а затем я их перевёз в Нальчик».

По словам Абаса, большая проблема, которая встает перед беженцами, приезжающими в Россию — оформление документов. «Официально беженцем я не являюсь, у меня нет вообще никакого гражданства. Я утратил свой паспорт, а восстановить его не могу, так как в Сирии идет война. Однако моя семья приехала по туристической визе, которую они получили в Дамаске по приглашению. И сейчас нам ее нужно продлевать. В Абхазии нам пока еще не дали гражданство, так как для этого нужно иметь ряд документов, которые мы не можем получить в Сирии из-за продолжающейся там войны», — говорит Наурыз.

В Абхазии сложно найти работу, но тяжелее обустроиться

«В Абхазии сложно найти работу, но тяжелее обустроиться. А в Кабарде у меня много знакомых, я здесь много лет работаю, поэтому решил и семью перевезти сюда. В семье работаю лишь я один, нам нелегко, но мы как-то живем, слава Аллаху», — заметил Наурыз.

Еще одним фактором, определившим выбор региона проживания Наурыза, но о котором он умолчал в интервью, является ислам. Он и его семья — практикующие мусульмане, девочки носят хиджабы. Хотя в Абхазии предпочитают не обсуждать проблему религиозных предпочтений открыто, совместное проживание христиан с мухаджирами-мусульманами иногда порождает конфликты.

Абхазская мусульманская община состоит из трех групп: местные абхазы-мусульмане; представители диаспоры из Турции, Сирии, Иордании, переехавшие в Абхазию; представители северокавказских этнических групп (абазы, адыгейцы, черкесы, кабардинцы), временно или постоянно находящиеся в Абхазии.

По данным различных организаций, в том числе полученных из социологических опросов, мусульманская община Абхазии составляет чуть более 10% населения республики. Радикальных групп, как на Северном Кавказе, здесь нет, но салафизм пытался пустить корни в начале 2000-х гг. Однако после убийств нескольких лидеров общин, распространение салафизма в регионе прекратилось. Хотя абхазы относительно толерантны по отношению к другим конфессиям, ислам не получил здесь широкого распространения.

Молчаливый труд

Мустафа Ало вместе с двенадцатилетней дочерью и семилетним сыном уже второй год живет в Сухуми. Мустафа и его супруга — абазины и репатрианты из Сирии. Дети Мустафы Ало учатся в средней школе в Сухуми. Его семья так же, как и его родители, исповедует ислам суннитского толка.

«Самая главная проблема для меня — найти работу по специальности. Я инженер-строитель, в Сирии работал начальником стройки в крупной строительной компании, которая руководила строительством объектов, принадлежащих министерству внутренних дел», — говорит Мустафа Ало.

«Моя супруга — врач, она не может устроится даже медсестрой, так как у нас нет документов, которые необходимы для подтверждения профессиональной пригодности. И язык мы плохо знаем, вот еле начали говорить на русском языке», — сетует Мусафа.

По его словам, после того, как он и его семья, получив визу, смогла переселиться в Россию, они сразу перебрались в Абхазию, где им оказали помощь в Комитете по делам репатриантов. «Мы некоторое время вместе с другими репатриантами жили в санатории, а затем нам предоставили домик в Гудаута», — рассказывает Мустафа.

«Я работаю сейчас строителем, ремонтирую квартиры в бригаде из двух человек — меня и еще одного молодого парня из Сирии, который здесь учится, он студент АГУ. В сезон мы неплохо зарабатываем, но зимой нам приходится туго, так как заказов нет, а прожить на пособие очень сложно», — рассказывает Мустафа Ало.

Стали возникать споры вокруг размеров пособий для малоимущих и репатриантов. Ежемесячное пособие для репатриантов в Абхазии составляет 10 тысяч рублей — сумма соизмерима со средней абхазской зарплатой.

В 2015 году к уже существующим проблемам вокруг вопроса о мигрантах, добавились и экономические проблемы. На фоне снижения российской финансовой помощи, в Абхазии участились случаи задержек пенсий и пособий, что не могло не оказать влияния на внутриполитическую ситуацию в республике.

Внутриполитический кризис, ставший причиной смены элит в мае 2014 года, также снизил активность самих абхазских властей в этом направлении.

Внешний фактор

«Российский фактор» также оказывает значительное влияние на ситуацию вокруг абхазской и черкесской диаспор за рубежом. Сворачивания российских траншей, которые стали буквально инструментом для шантажа абхазских элит, привели к сокращению финансирования во всех сферах жизнедеятельности республики. Социальные выплаты не только не индексировались, но появились задержки по их выплатам.

Более того, поскольку черкесы в Сирии воюют и на стороне оппозиции режиму Ассада, Россия прекратила выдачу виз представителям этой этнической группы. Пострадали и абазины, которые являются наиболее близким абхазам субэтносом. В итоге оказалось, что сирийский коридор для репатриантов в Абхазию попросту опустел.

Еще одним ударом по абхазским репатриантам может стать конфликт между Турцией и Россией, который привел к анти-турецким санкциям. Абхазия же, позиционирующая себя как стратегический партнер Турции, оказалась между молотом и наковальней. И первый удар от этих санкций, в случае если Абхазия согласится распространить их и на своей территории, придется в первую очередь по диаспоре.

В позапрошлом столетии война с Османской империей стала причиной высылки значительного числа черкесов и абхазов с территории Кавказа. Сегодня в Турции компактно проживает около 100 тысяч абхазов. В Сирии, по данным правозащитного центра «Мемориал», проживает около 8-10 тысяч абхазов. Среди них представители таких абхазских родов, как Амарщан, Агрба, Куджба, Гечба, Маан, Чичба, Кайтан и другие.

В конце ноября Сонер Гогуа, глава фонда «Апсны» и репатриант из Турции, проживающий в Абхазии, заявил, что сегодня визовый режим, введённый Россией в отношении граждан Турции, сказывается на турецких бизнесменах, которые представлены в Абхазии репатриантами.

По словам Гогуа, они попадают в Абхазию только через российские транспортные узлы. Например, аэропорт в Сочи. И если в ближайшее время Россия ограничит передвижения турецких судов на Черном море, то Абхазия рискует пострадать от этого экономически. Турция является вторым ключевым инвестором в абхазскую экономику, после России, разумеется.

В самой Абхазии активно обсуждают данную ситуацию, которая, по мнению большинства, может стать причиной утраты связи с диаспорой. А с ней Абхазия связывает своё будущее.